[02.04.2018] Ханами в алых тонах

[Anna Squarchalupi]

ВРЕМЯ И ДАТА: 2 апреля 2018, вечер

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: Старый Токио

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Týr Hymirson, Anna Squarchalupi

СИНОПСИС:
Орден Иуды узнал о том, что Тюр прибывает в Японию. Обеспокоившись недавними событиями в Ирландии, верхушка Ордена посылает туда на задание всех членов, кто был в досягаемой близости, поставив задачу найти нелегальные порталы и прикрыть их. Ну и выяснить, конечно, есть ли осязаемая угроза для отделения Ордена в Токио.

[Týr Hymirson]

Гремела музыка, лучи света скользили по толпе, дёргающейся в такт пульсирующему ритму рейва, по обшарпанным стенам, по аппаратуре и столикам в лаунж-зоне, выглядящей не лучше танцевальной. Низкий голос диджея звучал в музыкальных паузах, но его не слушали. Подогретым алкоголем и наркотиками людям было всё равно, есть ли что-то ещё кроме ритма. Где-то наверху, над ними, мимо дорогих отелей и старых замков мчались машины, спешили ничего не подозревающие люди. Но здесь, в одном из давно брошенных канализационных коллекторов, кипела другая жизнь.
Это место было сложно назвать заведением, нкаких документов, легализующих это мероприятие, конечно же, не было. Была возможность попасть сюда по особенному приглашению или быть приведённым кем-то из тех, кто уже имел его раньше. Европейских лиц здесь тоже было порядком: экстремальный туризм за запрещёнными удовольствиями был в Японии в порядке вещей. Были здесь и нелюди - из тех, для которых теневой бизнес сделался смыслом долгой и пресной жизни. Предлагали всё, что только может быть предложено взыскательному вкусу туристов: от простой конопли до синтетических препаратов, на оболочках которых красовались колдовские символы; от услуг проституток до живого товара в ошейниках, блокирующих силу.
Особняком здесь держалась каста нелюдей. Ёкаи всех мастей вились вокруг европейских гостей, склонных обрастать мехом или обнажать клыки в самый неподходящий момент. Тот, ради кого часть полевых агентов Ордена посрывали с мест, сидел, развалившись в пластиковом кресле, на его колене сидела девчонка с двумя лисьими хвостами и тщетно пыталась развлечь клиента. Колючий и ледяной взгляд с расширенными не то от алкоголя, не то от веществ покрепче, скользил по залу, не останавливаясь ни на чём надолго. Фото из досье давало возможность узнать фигуранта, представляющего опасность для токийской ячейки, но на этом сходство и заканчивалось, слишком иным был этот человек, водящий дружбу с богами. Длинный до несуразности, худой, с острыми скулами, он производил впечатление долго голодавшего хищника.

Так и было отчасти. Оуэн Уайт был вынужден прервать свой гастрономический тур в Сомали сперва сорвавшись по зову Тора Одинсона, в результате чего прекратила своё существование ирландская ячейка ордена святого Иуды, а после Уайт был вызван своим непосредственным начальством, которое получило из Поднебесной неутешительные новости. На шестичасовом совещании был объявлен красный код опасности и большая часть сотрудников Агентства, которая обладала мало-мальски приличной силой, была отправлена в Японию. Две трети из них занимались подготовкой пунктов переписи и организацией мест для беженцев, треть следила за порядком и только десять человек во главе с полковником Уайтом отслеживали выходы нелегальных беженцев и старались минимизировать их уровень до пределов разумного. По наводке от информатора, часто бывающего на местных рейвах, Уайт появился здесь и теперь с напряжением вслушивался в мелодию мира, никак не связанную с пульсацией музыки вокруг. Он чувствовал чужие взгляды на себе, знал, что за ним следят. Ледяной взгляд перехватил взгляд темноволосой и бледной девушки; отстранённо подумав, что она выглядит здесь, среди любителей удовольствий, так же чуждо, как он, Оуэн закурил к вящему неудовольствию демоницы. Обострённое чувство опасности дразнило и звало действовать; бывший бог хотел битв и смертей.
Столкнув кицунэ с колен, Уайт поднял стакан с виски и медленно салютовал им незнакомке. [AVA]https://image.ibb.co/jMuMnH/17.jpg
[/AVA][NIC]Owen White[/NIC]

[Anna Squarchalupi]

Кислотная прыгающая электронная музыка вперемешку с переливами традиционных инструментов, жужжащие низкие частоты, которые сотрясают нутро до тошноты, курительные смеси, дым, в который было подмешано хрен знает что, осоловелые глаза посетителей, что не ограничивали здесь себя ни в чём: ни в удовольствиях, ни в излишествах - вовсе не так представляла себе Японию Анна. Конечно, она слышала, что японцы те еще фетишисты, торгуют сексом даже не за каждым углом, а в каждом вполне обычном магазине. Но эта ночь была, по её мнению, какой-то квинтэссенцией дичи. Salò o le centoventi giornate di Sodoma японского разлива.

Ей-богу, ей всегда было гораздо проще морально «заниматься» расчленёнкой, ритуальными убийствами и каким-нибудь криминальным мракобесием, чем толкаться по притонам в поисках информации и людей. Видимо, её недовольная гайдзинская физиономия была красноречивым поводом не соваться к ней лишний раз, поэтому местные кутилы Анне особо не доставляли хлопот. Во всяком случае, пиво у них (не у кутил, конечно, а в баре) было неплохое. Необычное. Отсалютовав в ответ ещё одному мрачному гайдзину (пожалуй, его физиономия была даже помрачней, чем у Скуарчалупи) своей жёлтой банкой "Эбису", Анна подошла к нему, достала из пачки сигарету, и без слов изобразила большим пальцем левой руки чирканье зажигалкой. Дескать, мужчина, дайте даме прикурить.
Была в её даре кое-какая практическая польза и для неё самой: она могла пить, как лошадь, и оставаться в трезвом уме и твёрдой памяти. К курению это едва ли относилось, но здесь и сейчас, в омуте сладко-пряной затхлости, сплетенной из благовоний, парфюмов, феромонов, дыма курительных смесей и горячего пота, закурить обычную сигарету захотелось, как никогда.

Анна благодарно приняла зажигалку, чиркнула, затянулась.

— Grazie, — бездумно бросила она, потом, покачав головой, повторила, — Thanks.
Вернула зажигалку, еще раз отсалютовала пивом, развернулась. Скуарчалупи хотела было на том и закончить своё короткое незнакомство с этим европейцем, но подсознание настойчиво требовало не торопиться. Всмотреться. Мерцающие вспышки прожекторов и дым очень сильно мешали оценить полноту картины, но Анне показалось, что, чёрт побери, именно это лицо она и видела на ориентировке. А если так, то уходить нельзя.

— Я хочу угостить тебя пивом,— сказала она на английском, и, не дожидаясь согласия мрачного гайдзина, поинтересовалась, какое пиво он предпочитает.

[Týr Hymirson]

Самодовольную улыбку он спрятал. Возможно он ещё пожалеет об этом знакомстве, но сейчас ему было жизненно необходимо развлечься, по возможности - не с живым товаром, который предлагала местная братия оборотней. Даже если ему не повезёт с этой девицей, время он убьёт совершенно точно. Зажигалку он потянул не раздумывая и так же машинально ответил "prego" с сильным ирландским акцентом. Потом ответил по-английски:
- Не за что, мэм, - посдеднее слово он растянул, сделав его почти певучим. Он вообще говорил очень приятным, бархатистым баритоном, изредка спускаясь ещё ниже; странным образом его было слышно сквозь музыку. Обласкав взглядом подтянутую фигуру незнакомки и привычно отметив отточенные движения ответил:
- Из пива я предпочитаю виски, - махнув рукой с сигаретой в сторону свободного стула, он подвинул пепельницу на середину столика, - здесь его даже подают.
Он изучал женщину с неприкрытым интересом; ему было любопытно, откуда она такая сбежала - из армии, полиции или откуда-то ещё. Озвучивать свой интерес, впрочем, не стал. Кивнул громиле, нарисовавшемуся за спиной Анны. Громилу женщина не интересовала, его волновал гость.
- Вам не понравилась Макото? - Довольно грубо спросил он. Уайт ответил:
- Нет настроения, - едва заметно он пожал плечами, - повтори мой заказ и заказ моей, - снова смеряв взглядом женщину, он закончил, гостье, - постучал пальцами по стеклу стола, размышляя, - и принеси ту дрянь, которую я пробовал вчера. Деве порции.
Громила с трудом осмыслил сказанное, кивнул и утопал выполнять заказ.
Уайт выглядел каким-то слишком нереальным, наверное сказывалась кровь иных существ. Легко было предположить, что он - полубог или прямой потомок кого-то из дивного народца. Вот только кровь его была кровью обычного человека, мизерные примеси крови туата или ангельской крови не дали бы такого эффекта. А ещё рядом с ним было холодно и солидно легче дышать.
Заказ принесли очень быстро. Вместе с напитками на серебристом подносе лежали два одноразовых шприца с искрящейся жидкостью.
- Теперь, - Уайт потянул к себе поднос, взял один из шприцов и ухмыльнулся гостье, - по законам жанра ты должна представиться и спросить мои планы на вечер.
Игла вошла в вену. [AVA]https://image.ibb.co/jMuMnH/17.jpg
[/AVA][NIC]Owen White[/NIC]

[Anna Squarchalupi]

Скуарчалупи проводила подозрительным взглядом кицунэ. Приступы лёгкой ксенофобии всё еще её посещали, даже если если речь шла не о вампирах. «Ты к этому привыкнешь, Анна. К этому привыкает каждый, кто-то быстрее, кто-то медленнее. Например, мне около полугода казалось, что каждый день мне снится один и тот же дурной сон, и я напрочь спутала реальность с играми подсознания», — частенько говорила Коста, орденский психолог, когда Анна после очередного кризиса приходила к ней. Не то срываться, не то срывать свою маску, намертво впечатавшуюся за годы службы. Анна до сих пор не привыкла. Отвратительное чувство, надо признать. Будто тебя пригласили на какую-то вечеринку, где все гости в сговоре между собой, а ты один не знаешь и не понимаешь чего-то важного, но догадываешься об этом.

Послушно присев на свободный стул, Анна отставила своё пиво в сторону и машинально сбросила с сигареты в предоставленную пепельницу ещё не успевший натлеть пепел. Кивком одобрила выбор "пива". Терпкая мешанина из дыма, скребущая глотку, неожиданным образом рассеялась, словно кто-то приоткрыл окно или включил кондиционер. Впрочем, связывать свое наблюдение сразу же со своим странным соседом Анне не пришло в голову. Когда ты всю жизнь живёшь в мире людей, то хочешь-не хочешь, но учишься объяснять странное без помощи метафизики. Она осмотрелась в поисках кондиционера или вентиляции.

— Надеюсь, у Макото не будет проблем, — между делом сообщила Анна без особого сочувствия в голосе, зацепив взглядом пару шприцев на подносе с виски. Что это ещё за хренотень?
— Меня зовут Анна. И, если ты не против, я только выпью, — звякнув кубиками льда, она отсалютовала в воздухе стаканом с виски и махом опорожнила, словно это был шот, — А если против, я сделаю вид, что мне очень жаль. Я бы спросила у тебя про планы на вечер... Но мне кажется, они тут у многих сходятся. Виски, вмазаться, провести время с пользой, — пожалуй, только эта самая абстрактная польза и могла бы привести её сюда.

Парень со знакомым лицом выглядел странно, словно сбежал из фантастического триллера. Держался особняком и был, похоже, особым гостем здесь. Возможно, у неё получится смахнуть каплю крови с его шприца, когда он закончит. Это было бы бинго. А пока можно и просто поболтать. И, как водится, лучше уж сразу начинать с главного.

— К примеру, моя польза заключается в том, что я надеюсь здесь кое-кого встретить. А твоя? — она снова затянулась, но, не докурив, затушила свою сигарету. Испачканную пепельницу тут же явились сменить — слишком внимательный сервис для подобного места, впрочем, скорее, дело было именно в соседе. Пока меняли пепельницу, Анна заказала ещё два стакана виски.

[Týr Hymirson]

- Будут, - пожал плечами Уайт, сноровисто справляясь с одноразовым шприцом, - или будет другой клиент. Забей.
Ему нужно было что-то, что сможет удерживать его от срыва: меньше всего здесь нужна спятившая и не имеющая хозяина сила, убивающая всё живое без разбора. Алкоголь помогал, но увеличивать дозу он не хотел - был риск перебрать и получить обратный эффект. Другое дело - седативные препараты, щедро замешанные на чужой магии. Бесхозная сила будет направлена на то, чтобы нейтрализовать наркотик, а травы в составе расслабят мышцы так, как нужно.
- Я заказал это себе, Анна, - Уайт улыбнулся ей очень нагло, ловко отсоединил шприц от иглы и воткнул второй, - не знаю про пользу, а я здесь чтобы расслабиться и, - он нажал на рукоятку поршня, - отдохнуть.
Прикрыв глаза, Уайт наслаждался ощущением, которое приносил наркотик. Увы, слишком недолгим в его случае; когда он снова посмотрел на женщину, вокруг радужки обозначилась серебряная кайма.
- Я - Финн, - представился он.
То ли он лгал как дышал, то ли верил, что всё сказанное им - правда, но даже имя его, на самом деле не настоящее, и это было известно из досье, звучало так, будто Уайт годами откликался на него.
Он помолчал, слушая грохот музыки и крики толпы, взгляд блуждал по залу, не останавливаясь ни на лице Анны, ни на ком другом.

Пульсация стробоскопа рассинхронизировалась с музыкой и Уайт подался вперёд, не обращая внимания на принесённый виски. Всё это было не важно, они оба даже не успеют расплатиться. Чужая и чуждая сила тихо пробиралась в это место, касалась разумов тех, кто пришёл за удовольствиями. За соседним столиком кицунэ уже стояла на коленях перед клиентом, а его приятель стаскивал с себя штаны. Люди и вовсе взбесились, двигаясь точно отражениями друг друга. Выглядело это жутковато, но их двоих почему-то не касалось. Зато стало ощутимо холоднее. Вентиляция была прямо над танцполом и этим всё ограничилось - кто в здравом уме будет заботиться о потенциальных самоубийцах или отбросах общества?
- Так кого ты хочешь встретить, синьорина?
Спросил вдруг Уайт.
Тонкие пальцы разломили иглу и она оказалась в пепельнице. Алая капля упала на недокуренную сигарету Уайта.
Музыка продолжала грохотать, диджей вопил что-то про то, что бог спасёт рейв. Откуда-то со стороны бара доносились протяжные стоны и даже крики - игры нелюдей набирали обороты и были далеки от безопасных. [AVA]https://image.ibb.co/jMuMnH/17.jpg
[/AVA][NIC]Owen White[/NIC]

[Anna Squarchalupi]

— Я хочу встретить бога, — она пригубила из нового стакана с виски, но, на сей раз, оставила половину на потом. Отставив стакан, она пристально глянула на иглу в пепельнице, на недокуренную сигарету, на несколько капель крови. Наверное, это будет выглядеть странно, если она полезет сейчас в пепельницу пальцами, а потом засунет себе пальцы в рот. Хотя, вне всякого сомнения, здесь все было странно. Посетители, музыка, дым, наркота в шприцах Финна. Это место было квинтэссенцией странного. Неуместной здесь была только она. Чужеродной. Анна, не трусь и смахни каплю пальцами. Если ты развратно оближешь пальцы, никто даже не удивится. Стробоскоп мигал, выхватывая из мрака руки, лица, хвосты. В беспрестанном мигании лица казались уродливыми, с искаженными чертами. Анна, вот она, кровь, зовет тебя. Ты чувствуешь её запах сквозь дым отчётливо, точно кровосос.

Однажды она, определенно, должна научиться читать кровь не пробуя её языком. Жаль, что не сегодня.
Скуарчалупи потянулась рукой к пепельнице, скучающе обвела указательным пальцем ободок, схватив на подушечку каплю крови Финна. Поднесла к своему лицу ближе, чтобы зачем-то её рассмотреть. Вспышки света выхватили из темноты помолвочное кольцо на пальце, подсветили грани и в кратком миге темноты кровь растворилась на её языке.

Нет, это не он. Жаль. Но кровь никогда не лжёт. Анна в это верила беспрекословно. Пожалуй, немногое, во что она верила. Анна запила кровь остатками виски из своего стакана.
— Но ты не он. Хотя, похож. Береги себя, Финн, — она поднялась со своего места и положила на стол пару тысяч йен. В конце концов, это она вызвалась угощать.

[Týr Hymirson]

Пожалуй, она его заинтересовала. Мало кто из смертных способен ответить так. Он мог бы возразить, что убивает как бог, но правда была в том, что теперь он богом не был. И только Норны знали, когда он сможет вернуть свои силы. Норны, да ещё, может быть, Морриган, которая предрекла возвращение короля там, на равнине башен.
- Не он, - кивнул Уайт, не обращая внимание на деньги, и продолжил негромко, - спасибо за комплимент. Прими совет от небога. Уходи отсюда, Анна.

Уже в полуметре от столика снова навалилась духота, обильно смешанная с животными запахами и отчего-то гарью. Чужой взгляд в спину чувствовался физически - Уайт смотрел на неё очень внимательно. Или не на неё?
Что-то впереди ощутимо грохнуло и часть столиков исчезла. Сквозь грохот музыки прозвучали крики паники, не имеющие ничего общего с криками жертв любителей поиграть со своей пищей.
Очень неожиданно голос недавнего собеседника раздался у самого уха Анны.
- Прости, - а после её опрокинуло на пол и весьма ощутимо.
Мигнул стробоскоп, в свете которого нарисовалась непропорционально длинная и тощая фигура того, кто назвался Финном, валяющаяся рядом. Следующая вспышка высветила расколотый кусок непонятного материала, выглядящий слишком симметрично, чтобы быть даже творением человеческих рук.
- Потом поблагодаришь, - Финн поднялся, коснулся симметричной дряни и дрянь подёрнулась льдом. Запахи снова обходили Анну стороной, что было странно, потому что там, где были столики, взметнулся огромный столб пламени. Посыпались искры от электричества, музыка стихла и заглохла. Люди и нелюди в панике заметались по замкнутому пространству.
- Тебе лучше свалить, чтобы не стать отбивной хорошей прожарки, - Уайт огляделся по сторонам и уверенно направился к диджейскому пульту. На кончиках пальцев разгорался белый свет, вдруг стало очень холодно.[AVA]https://image.ibb.co/jMuMnH/17.jpg
[/AVA][NIC]Owen White[/NIC]

[Anna Squarchalupi]

Это мгновение было долгим. Мгновение между шелестом падающих на стол купюр и падающей на пол Скуарчалупи. Она не сразу поняла, какого хрена и за что она должна благодарить Финна, но полыхающий за их спинами стол быстро расставил всё на свои места. Что-то шло не так. Собственно, что вообще может идти так в подобном месте?
У Анны была хреновая привычка поступать аккурат наоборот. Когда ей говорили в родном участке, что не надо лезть в дела семьи Конте, именно это "не надо" стало толчком к действию. Анна, правда, пожалела об этом сотню с лишним раз, но, когда она снова и снова прокручивала в голове причинно-следственные связи, вероятности, цену, гадала на кофейной гуще, размышляя об идеальном сценарии, ошибках и даже фатуме, она приходила к выводу, что иначе поступить не смогла бы. Не смогла бы спать ночами, не смогла бы держать ответ перед своей совестью. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать, и жалеть об упущенной возможности. Будет здорово, если однажды кто-то научит её жить иначе.
- Свалить? Да ты шутишь. Вот такие вечеринки мне по душе куда больше, - она глянула на Финна так, словно тот предложил ей не ретироваться подальше, чтобы уберечь свою хрупкую шкуру, а сиськи показать. Она потянулась к стволу скорее по привычке. В этом мире стволы, конечно, ничего не решали. Разве что придавали иллюзорной уверенности своей тяжестью. Ну и кровь нужно было откуда-то доставать.

[Týr Hymirson]

Примерно на что-то такое Уайт и рассчитывал: девица была во-первых, не из робких, во-вторых любила острые ощущения и в-третьих, велась на дешёвые трюки.
Ему неоткуда было знать, что он был её заданием, и потому он записал победу на свой счёт.
- Тогда пошли, - бросил он через плечо, - устроим зажигательную вечеринку.
Буквально.
Пламя от искрящей проводки вспыхивало то тут, то там, ещё немного и здесь начнётся задымление, такое которого не пережить всем этим нелюдям. Почему они все ещё здесь?
Уайт всокчил на возвышени, а после и вовсе на стол, подвинув ногой пульт. Дверь была заблокирована рухнувшим шкафом с посудой. Двое с хвостами усиленно пытались шкаф оттащить, но мешала толпа. Спрыгнув, он протянул Анне руку, помогая подняться. Его ладонь оказалась внезапно ледяной. В глазах с расширенными зрачками застыло выражение злого удовольствия происходящим.
- Ты когда-нибудь пела караоке? - Этот вопрос точно был неожиданным.

[Anna Squarchalupi]

— Ты специально решил спрятаться на самом видном месте, Финн? — недолго думая, Анна перехватила любезно предоставленную руку, подтянулась и поднялась на стол, — Что? Караоке? Да ты и правда шутник. Ну, может, пела разок. Мне даже кто-то похлопал. Предлагаешь спеть? — Анна проверила магазин и сняла пистолет с предохранителя.

Караоке. Это было давно и почти неправда. Они тогда праздновали её официальное повышение. Детектив Скуарчалупи порядочно напилась тогда и под одобрительные возгласы не менее подвыпивших коллег, осмелилась спеть знаменитую "Big In Japan". Как ни крути, очень подходящая песня почти для любого случая. Отмечать повышение, варить кофе утром, нервно курить в машине, трахаться в душе после ссоры, резать себе вены, отстреливаться от ёкаев под кайфом.
— У меня ощущение, Финн, что ты очень хорошо понимаешь, какого хрена тут происходит. Давай так: я спою, а ты расскажешь. В красках. Я даже в ноты постараюсь попадать, честно, — она глянула на Финна, а потом снова принялась ощупывать взглядом зал, двери, толпу. Продолжавший истерично мигать стробоскоп раздражал, но был единственным источником света.

[Týr Hymirson]

Он смерял женщину взглядом и хмыкнул:
- Я никогда не сбегаю и не прячусь, - он помолчал и добавил, - в моей голове это звучало круче. Короче, нет. Петь, не надо. Погоди.
Мужчина выдернул какие-то провода, обшарил стол и вручил Анне микрофон, в который на ходу воткнул один из выдернутых ранее.
- Хрень, конечно, но тебя услышат. Отвернись от зала. После вспышки кричи. Не важно что. Потом вели отходить к стенам, там безопаснее.
Он делал с переключателями ещё что-то, наконец стробоскоп перестал мигать и замер, заливая огромное помещение тусклым и неровным синеватым светом, выхватывая мёртвые теля рабов и пострадавших. Противно запищали колонки.
- Уверенно, - неожиданно мягко попросил назвавшийся Финном, - я расскажу, когда остановим пиздец.
Вспышку было сложно пропустить, морозное сияние разлилось по залу, ослепив всех, кто был в зале. Стало холодно. Так холодно, что зуб на зуб не попадал даже у самых морозостойких и поросших мехом посетителей. Финн выглядел очень нехорошо, но на ногах держался.

[Anna Squarchalupi]

— Охотно верю. Но укрытие нам могло бы пригодиться, если вдруг кто-то решит поджечь нас еще разок, отгрызть ухо или прострелить колено, — она взяла микрофон и хмыкнула, — Что угодно? Я не говорю по-японски.
Анна отвернулась, как и просили, перехватила микрофон поудобнее. От пронзительной вспышки стало не только холодно, а еще почти физически больно. Привыкшие к полумраку со вкраплениями коротких вспышек синего света глаза зажгло, вынуждая зажмуриться.
— Внимание! Внимание! — гаркнула Анна на удивление убедительно, хорошо поставленной "интонацией" пожарной сигнализации, так, точно ей приходилось иметь дело с громкоговорителем не раз и не два, — Просьба отставить панику и сохранять спокойствие. Отойдите к стенам. Повторяю. Отставить панику, сохранять спокойствие, отойти к стенам, — она прикрыла микрофон ладонью, — Пары куплетов хватит, Финн? Или еще разок?

[Týr Hymirson]

- Хватит, - буркнул он, удерживаясь за край стола.
Даже если бы не хватило, второго куплета не случилось бы: аппаратура сдохла вместе со стробоскопом. Стало темно, только на руках Финна было едва заметное серебристое сияние. Шорох ног был ответом. Отчего-то это были единственные звуки, которые пропускала тьма.
- Затишье перед бурей, - с досадой сказал он, - садись прямо на пол, у нас есть несколько минут, чтобы выдохнуть. Будем надеяться, что эти ебланы сообразят убрать шкаф и выводить всех по очереди. Потому что скоро здесь будет пиздец. Сигарету?
Как в этой толчее он не потерял ни портсигар, ни зажигалку, было странно. Оранжевый огонёк выхватил из темноты часть его лица, оставшаяся часть освещалась его же руками. Выглядело это инфернально. Наверное, так мог бы выглядеть какой-нибудь демон, или кто-нибудь ещё из жутких сказок и легенд, которые не были ни сказками, ни легендами.
- Миры гибнут, - как-то буднично сказал он, - здесь, он кивнул в сторону столов, кажущихся сейчас порождениями дрянной фантазии, - здесь точка выхода из умирающего мира, существа оттуда очень хотят спастись. Но здесь будут выходить совсем не дивные и прекрасные ребята, это место для швали, шваль и появится. Кто-то должен прикрыть эту лавочку.
Зрачки постепенно сужались, словно его отпускал наркотик.

[Anna Squarchalupi]

Анна взяла сигарету, прикурила, поглядывая на Финна не то с любопытством, не то с подозрением. Не-бог был одновременно и похож, и не похож на лицо с ориентировки, но и человеком в привычном, в обычном понимании не являлся. Маг, как и она сама.
— У тебя человеческая кровь, — Скуарчалупи припечатала, будто диагноз поставила. Причем, не самый приятный и жизнеутверждающий.
"Но ты не человек", — подумала, но озвучивать не стала.
— Ты из АМБ? — спросила она примерно так же буднично, как гибли миры в комментариях Финна, — Стало быть, экспансия, — она сбросила пепел на пол, — И что теперь? Кроме своей швали, нужно будет приглядывать за чужой? — она, наверное, не столько у Финна спрашивала, сколько озвучивала вслух свои мысли, — Интересно, как гибнут миры? Мне всегда представлялся какой-то колоссальный взрыв, вроде того самого, который считают днем рождения вселенной. Сколько их будет? Тысячи? Сотни тысяч?

[Týr Hymirson]

Финн пожал плечами.
- Я человек, - хмыкнул он, откидываясь на колонку и затягиваясь, - но с особенностями.
Не объяснять же женщине, что он бывший бог, мёртвый и, в общем-то, без потенциального шанса на возвращение, что бы там не каркала его злая бывшая. По крайней мере, дороги к этому он не видел.
Вместо прямого ответа об АМБ он снова пожал плечами. Зачем бы ему рассказывать об этом всем подряд? Даже если эта девица проведёт с ним ночь, в чём он сомневался, рассказывать ей о подноготной он не хотел. Впрочем, - он посмотрел на женщину долгим взглядом, - может быть, она сможет быть полезной Агентству. Потом определится.
- Нет, - ответил он на её мысли вслух,- за чужой швалью присматривать не надо. Её надо просто не впустить в мир. Задача элементарная, если ты знаешь, как закрыть портал. Я знаю, но очень сомневаюсь, что хватит сил.
Пару затяжек он курил молча, потом заговорил вдруг.
- Бывает и от взрыва, если дело в том, что жители что-то не поделили. Но Поднебесная гибнет не так.
Он тряхнул головой и закончил:
- Мерзко она гибнет, не стоит тебе об этом думать. Надеюсь, что тварей, в которых превратились жители того мира мы не увидим.
Пол ощутимо задрожал.

[Anna Squarchalupi]

Ну да, конечно. О чем она думала. Вынь, да положь, Финн, всю свою нескромную (или скромную?) подноготную. Впрочем, она была почти уверена, что не ошиблась. Этот парень был единственным в этой дыре, кто собирался что-то предпринять, не считая её самой. Вообще, интересно выходило: в подпольном Токийском притоне грядет жопа размером с Хонсю, Консю и Хоккайдо вместе взятые, а на полу среди темноты Анна сидит с мужиком, которого видит впервые в жизни, и чёрт его знает, где носит Орден.
Чего-чего, а порталы она точно прежде не закрывала. Этим обычно занимался кто постарше. Кто научился быть в ладах со своей силой, а не гадал каждый раз на кофейной гуще, во что выльется не к месту засевшая в голове эмоция в момент выстраивания "транса" . Трансом Анна называла своё измененное состояние сознания, когда нужно было сделать более сложный финт ушами, а не просто попробовать кровь на язык и сказать, какая там группа крови, и в норме ли биохимические показатели. Отстреливать всякое - доводилось. Всю жизнь почти доводилось. Этим, пожалуй, она и займется.
— Не хватит силы? Могу поделиться, раз уж у нас состоялось доброе знакомство в нелегкий час. Закрывать придётся тебе, я здесь помощник сомнительный. Тварей возьму на себя. Стреляю я лучше, чем фокусы показываю, — она проговорила это так, будто созналась в каком-то грехе, с толикой стыда. Анна затянулась в последний раз и потушила сигарету прямо об пол между своими ботинками.
— А серебро на них действует вообще? - запоздало поинтересовалась Скуарчалупи, и её "вообще" потонуло в грохоте разлетающегося чего-то. Вероятно, это была дверь.

[Týr Hymirson]

Формулировать мысли следовало осторожнее - об этом Уайт напомнил себе ещё раз, когда Анна предложила ему поделиться силой. Для туата это был особенный ритуал, а для него - тем более. И то, что он был смертным, не меняло ничего.
- Тогда вот, - Финн вытащил откуда-то из непонятного места пистолет, даже в его изящной руке выглядящий детской игрушкой. Выщелкнул и вщёлкнул обойму и коротко охарактеризовал, - пули заговорённые, останавливающие. Десять патронов в магазине, один в стволе. Второй магазин есть, но там патроны обычные. Это если кто-то из местных решится сунуться сюда. От тварей оттуда, - он сделал паузу на затяжку и закончил, - оружия ещё не придумали.
И вряд ли смогут: первородная сила извращала всё живое. Он сталкивался с её творениями, но даже им с Тором пришлось несладко этой весной. Хаос Уайт ненавидел, но принимал, сознавая необходимость энтропии, Порядок его пугала до усрачки: девчонка, способная всё живое превратить в горсть кристаллов с математически выверенными гранями. Мужчина зябко передёрнул плечами. Выложиться пришлось как следует - пожар и неразбериха были ему не нужны. Пожалуй, даже к лучшему, что эта девчонка здесь. Надо только предупредить, чтобы она на многое не рассчитывала.
- Коли предлагаешь силы, возьму. Больше необходимого не стану, но некоторое время на восстановление тебе понадобится, - он дёрнулся от грохота со стороны зала, - и вот ещё что: сейчас такая хуйня, - он кивнул за пределы их шаткого укрытия, творится везде в старом Токио. Здесь ткань реальности тонше всего, поэтому прорываться будут везде. Не знаю, откуда ты и с кем, но если вдруг рассчитываешь на помощь, забудь. Здесь только мы, и остальным будет хуже - они не знают, чего ждать.
Дверь наконец разблокировали и существа пришли в движение. Ещё немного и паника снова подстегнёт их.
Звуки резко исчезли, но уши отчего-то заложило и завибрировал пол. В свете сигареты и силы Финна Анна больше разобрала, чем услышала:
- Портал. Мне жаль, Анна.
Колдун рванулся к ней каким-то немыслимым для человека движением и впился в губы. Сперва было больно, казалось, что мир выворачивает наизнанку вместе с отвратительными ощущениями от портала. А после зазвучала музыка, очищая разум и успокаивая. Она была настолько же прекрасной, насколько короткой - Финн оторвался от губ ведьмы, оставляя металлический привкус собственной крови. Ни следа человеческой - лишь кровь туата, мерзких и лживых эльфов из жутких сказок. И одному из них досталась её сила. На бледном лице Финна застыла дикая улыбка.

[Anna Squarchalupi]

Анна и подумать не могла, что силой можно делиться подобным образом. Ей отчего то представлялось что угодно, но не это. Ну, к примеру, какие-нибудь магические круги-пентаграммы, которых касаешься и осуществляется странный сверхъестественный «трансфер». Или, допустим, как-то за руки схватиться. Она даже невзначай вспомнила старые фильмы про Дункана Маклауда, правда, там трансфер заканчивался неизбежным летальным исходом.

Ей сперва сделалось горячо, а потом холодно, а ещё позже - больно. Но ненадолго. Заучка-папина дочка целоваться научилась в двадцать четыре. Томаты не в счёт. Первым и последним, кто целовал её в этой жизни был Масси. И смешно и грустно. И даже трогательно и возвышенно, почти как в бульварных дамских романах. Финн застал её врасплох. Анна не успела даже обматерить его как следует, за какие-то считанные мгновения реальность вокруг подёрнулась белым туманом, настолько белым, что белизна эта звенела в ушах и норовила выдавить глаза из глазниц. А потом белизна сгустилась вокруг неё парным молоком, уложила на спину, отзвенела в ушах странной мелодией, которая звучала, скорее, как нервный, тревожный, доминантовый квинтсептаккорд, сотканный из эха звёзд, а потом он обрушился, обвалился, разрешился в краткий и необъятный, точно наивысшая точка оргазма, мелодичный звон. Стук сердца замедлился, будто бы Анна впала в кому. Потом сквозь немыслимую и нелогичную белизну небытия стали проступать очертания, голоса, звуки и шорохи, взвешенная в спёртом воздухе микроскопическая пыль, точно пушистый искрящийся снег на паузе. Время не замерло, оно замедлилось, точно её сердце, которое сейчас, кажется, только что перезагрузили. Анна облизала губы, смахнув эфемерные остатки "недопитой" божественной крови и попыталась подняться. Потянулась к стволу, который показывал ей Финн уже, кажется, целую вечность назад. Воздух со взвешенной пылью был густой, словно толща воды. Двигаться было тяжело. Анна тянулась к стволу, точно к спасительной соломинке. Взгляд, сфокусировавшийся на пистолете, увеличил его каким-то бешеным зумом, рассмотрев каждую царапину, а затем - рыхлый пористый узор, напоминающий известняк с желобами - поверхность дула. Анне показалось, что её накрыло. Не то от выпивки (маловероятно), не то от остатков опалесцирующей наркоты в крови Финна.

Она смотрела вокруг и все представлялось ей гиперреалистичной версией самого себя.
Нет, человеком Финн не был точно, это было теперь уже ясно досконально. Пожалуй, единственное, что вообще было ясно.

Анна всё ещё тянулась к стволу. Пыль всё ещё висела в воздухе искрящейся взвесью. Она приноровилась, и уже чаще фокусируя взгляд на чём-то начинала видеть вещи, а не то, из чего они сплетены.

Анна почти дотянулась до ствола, пальцы сомкнулись вокруг рукояти. Теперь стало ясно кое-что ещё. Очень хотелось есть. Нет, не есть. А жрать. Раздирать и потрошить всё, что окажется на пути. Запах чужой крови завис на кончике языка.

[Týr Hymirson]

Портал был отвратительным по своему виду - слишком совершенным, слишком симметричным, а существо, появившееся оттуда было пародией на людей, богов - всех. Из мелких кристаллов фрактальной формы складывалось что-то отдалённо напоминающее человеческую фигуру, полную строгой математичности с большим количеством прямых углов. Тварь издавала мерные звуки, которые резали слух. Сразу появилось ощущение давления на мозг и липкого ужаса. Оно пробиралось в мозг и парализовывало волю. Паника не началась только потому, что никто не мог двинуться с места.
- Ну нет, - прошипел Финн вытянул руки вперёд и помещение стало напоминать Северной Полюс: изморозь потекла по полу в сторону портала, морозные узоры увили арку ледяными цветами. От мужской фигуры валил пар, мышцы были напряжены до предела, чего не смогла теперь скрыть рубашка. Ощущение несуразной худобы фигуры ушло, - это мой хлеб!
Портал стягивался, превращался в морозную глыбу и, наконец, с громким звоном разбитого льда рассыпался. Но оставалась тварь, которая вышла из умирающего мира. И её интересовали живые.
- Не терплю конкуренции, - прошипел Финн и, легко перемахнув баррикаду из обрушившихся столов, пружинящей походкой направился в сторону твари. В его руке непонятно откула соткался меч, который, казалось, только что вышел из-под молота кузнеца. Меч пел о жажде убийств, реках крови и звал за собой. Люди как один двинулись ему навстречу, забыв про бегство. Кто-то ударил соседа ножом, запах крови стал отчётливым.
- Cara, стреляй не думая, бросил Финн Анне и поднял меч. Тварь коснулась клинка и отдёрнула то, что можно было назвать рукой. В песни меча послышалось разочарование - крови у твари не было. Она закружила вокруг колдуна, а от руки её стали осыпаться совершенной формы крошки. Они противно хрустели под ногами людей, которые шли на зов клинка - умирать.

[Anna Squarchalupi]

Оно было ужасающе. И прекрасно. Ужасающее до исступлённого восхищения, приковывало взгляд своими идеальными гранями, гипнотизировало, обездвиживало не только тело, но и мысли, и чувства. Всё верно, Анна, чувства — это неправильно. Чувства иррациональны, хаотичны, не поддаются контролю и формулам, тем самым являют собой ненужный, мешающий атавизм, туманящий непорочную ясность бытия. Анне на секунду показалось, что оно говорит с нею её мыслями, ввинчиваясь ледяным голосом в подсознание.

Кто-то ударил соседа ножом, в морозном воздухе, леденящем нутро, расплескался запах крови. Густой, металлический, прилипающий к нёбу, вынуждающий дышать глубже, дольше, принюхиваться и чуять.
Финн велел стрелять. Стрелять не думая. В кого, господи? Ведь оружия от той твари, как он сказал, ещё не придумали.
Анна пальнула, сфокусировав взгляд на кристаллическом демоне (так она прозвала в мыслях неведомое создание). Глаза сделали стремительный "зум", словно были камерой, пуля, вырвавшись из дула с непривычной отдачей, летела через воздух медленно, словно через кисель, ударилась о существо и со звуком разбивающегося стекла отрикошетила прочь, к обезумевшей толпе, в эпицентр живого и дышащего. Кто-то взвыл, кровью запахло отчетливее, Анна даже увидела капли крови, что разлетелись от шальной пули, и медленно "парили", точно в невесомости. Анна раскрыла рот в жадной попытке вдохнуть побольше воздуха, несколько капель крови попали на её язык.

И, как только это случилось, мир снова пришёл в движение. Перестал напоминать чудовищно затянувшийся слоумоушен с переизбытком компьютерной графики. Анна обернулась, каким-то шестым чувством, буквально кожей на спине почуяв опасность. Один из них, застрявших здесь, двинулся к ней, раскрывая рот в яростном крике, который превращался в рык. Кожу распарывали невесть откуда взявшиеся клыки, человеческое лицо стало звериным. Откатившись вбок с линии поражения, Анна быстро поймала своими "нечеловеческими" глазами существо "в прицел" , выстрелила. Тело распласталось на полу, из простреленной звериной головы лужей натекла кровь. Не вполне понимая, зачем, Анна продолжила стрелять. Не думая. Не анализируя. Просто потому что ей это нравилось. Просто потому что запах крови, растворённый в воздухе, давал сил, приносил удовольствие, щекотал подсознание.

[Týr Hymirson]

Запах крови дразнил, распалял ярость, алой пеленой застилая глаза. Оскал на красивом лице выглядел волчьим, из-под пальцев, сжимающих рукоять, показались первые струйки крови самого Финна. Таково было проклятие Тюрфинга: меч не возвращался в ножны, не изведав крови, а кристалльно-фрактальная тварь едва ли могла похвастать наличием вообще каких-нибудь жидкостей в организме. С точки зрения законов мироздания, она не должна была существовать, но существовала.
Звуки первых выстрелов форсировали события: тварь бросилась на того, кто посмел закрыть портал. У Порядка были личные счёты с этим человеком, но человек каждый раз ускользал из её детских ручек, не судьба была его заполучить и сейчас. Серебром высверкнул меч, прежде чем обрушиться на протянутую к колдуну руку. Мириадами льдинок рассыпалась оан по полу, осколками лёд впивался в спешащих в бессмысленную бойню нелюдей. Отмахнувшись от оборотня, решившего, что этот с ретрооружием будет лёгкой добычей, колдун рванулся навстречу твари, безрассудно подставляясь под вторую руку.
Всё было конечно с последним патроном Анны. Мужчина застыл с устало опущенным оружием, из глаз уходил свет. Он тяжело дышал, меч продолжал звать, но больше некому было ответить на его зов - из тех, кто не успел сбежать, в живых остались только двое, Анна и Финн. Тягучим движением колдун спрятал меч в ножны и ножны исчезли. Присев на корточки, он окунул ладони в кровь и омыл ей лицо. Когда Финн обернулся к Анне, лицо показалось жутким, но лишь на мгновение. Кровь исчезала, уходила, впитывалась, как впитывается в снег или землю. Там, под маской, прятался обычный, смертельно уставший человек.
- Я должен тебе выпивку, Анна, - хрипло произнёс он, - сегодня мы спасли мир.
В помещении стало свежо и даже прохладно, как будто один из кондиционеров случайно был исправен и работал на полную мощность.
- У тебя есть телефон? Хочу вызвать своих людей.
Он уже не думал скрываться, после того, что устроил. В самом деле, кто ещё из ныне живущих колдунов может сотворить подобное и не расстаться с жизнью или большей её частью?

[Anna Squarchalupi]

Анна сидела на полу, среди крови и осколков, всё еще держа пистолет в трясущихся руках. Страх, который она прятала в глубине своего подсознания, который научилась давить себе после стольких лет службы в полиции, после всех этих выездов на места, где, порой, картина произошедшего внушала настоящий первобытный ужас и желание послать к чёрту всё это дерьмо, страх этот сегодня вырвался на свободу, словно давно копившаяся истерика. Она озиралась по сторонам, открывала и закрывала рот, точно рыба, выброшенная на берег ещё живой. Ей захотелось крикнуть. Во всю глотку крикнуть, выплеснуть в воздух это холодное, царапающее нутро ощущение, но не смогла. Ей в гордо будто насыпали песка. Она резко выдохнула, вдохнула, выдохнула снова. Хрипло, с сиплым свистом в грудной клетке, точно астматик во время обострения. Астматиком Анна никогда не была, но в этот момент воздуха ей отчаянно не хватало: она выкинула пистолет и, испуганно взглянув на умывшегося в крови Финна, принялась шарить руками по своей груди, проверяя, нет ли раны. Ищущий да обрящет.

Нащупав тёплое мокрое пятно, она рассмотрела свои руки. Слизнула кровь с трясущихся пальцев, прошептала что-то одними губами: сиплый хрип означать, что пробито или ушиблено лёгкое. Она могла сама заживлять свои внешние раны, какими бы страшными они не были: кровь останавливалась полностью минут через десять, рана покрывалась коркой и отсыхала за день. Но насчёт лёгкого Анна была не так уверена.

- Телефон... - она провела рукой по бедру, оставляя на джинсах кровавые полосы от пальцев, нащупала телефон в кармане, кое-как вытащила и протянула Финну. Экран был покрыт паутиной из трещин, - С выпивкой, возможно, придётся повременить. Возможно, мои дела плохи, - она кашлянула, поймав то, что вылетело у неё изо рта в ладонь: мокрота с кровью. Дышать, кажется, становилось всё тяжелее. Кажется, это была пуля, что отрикошетила от стеклянной твари. Может быть, один из её осколков, что прошёл через грудную клетку навылет: рана была сквозная, точно такой же след Анна нащупала под лопаткой. Дыра затягивалась, кровь по краям раны уже подсыхала, но кровавый кашель всё не унимался.

- Финн, мне нужно в больницу, - убрав руку ото рта хрипло отозвалась Скуарчалупи, - И побыстрее.

[Týr Hymirson]

Телефон был нерабочим, Финн выругался и убрал бесполезную трубку к себе в карман. Потом, всё потом. Девчонка ранена. Среди запаха крови было немудрено не заметить её крови, но было странно, что она не смогла исцелить себя - его сила ещё должна была гулять по венам.
- Не нужно, - решительно ответил мужчина, - только больницы тебе сейчас и не хватало.
Интересно, как она будет объяснять, что часть ран сама затянулась? И что в её крови серебра больше, чем железа?
- Глаза закрой, - велел он.
Стало очень больно - где-то посреди этой боли стало понятно, что её подняли на руки, а потом запах крови стал слабее, по лицу пробежал лёгкий ветерок, откуда-то слышалось журчание воды и ни единого городского звука. На руках было тепло и почему-то боль уходила. Временно.
- Сейчас будет больнее, - предупредил Финн, - я могу снять боль, но после того, как получится подцепить осколки, иначе не вытащить. Будет очень холодно. Потерпи немного.
Показалось, что из тела вынимают все внутренности, а после стало так холодно, словно тело резко опрокинули в криогенную установку. А потом стало хорошо.
Запахи трав, уверенные руки и тёплое тело рядом. Боль уходила, оставляя только адскую усталость.
- Поспи, - посоветовал Финн, - я разбужу через пару часов.
Сопротивляться было сложно.

Через два часа ровно Анну потрясли за плечо. Лежала она на мху, Финн сидел рядом. Кровью больше не пахло, пахло очень хорошо, как будто весна решила ускориться и вовсю грело солнце. Всё ещё журчала вода.
- Проснись и пой, красавица, - глубокий голос продирал до костей, - очень хочу послушать твой рассказ о том, на кой чёрт я тебе сдался.

[Anna Squarchalupi]

Ей бы хотелось думать, что всё это - плод фантазии, воспалённого подсознания, подстёгнутого пивом, виски, туманом-дурманом, в котором наркота мешалась с душным привкусом феромонов, амбры, мускуса, сладкой горечи какой-то травы, от которой, будто, густела кровь. Но Анна отныне была лишена счастья (или несчастья, тут уж как посмотреть) быть опьянённой веществами, что насыщали кровь, отравляли её. Не было никакого дурмана, не могло быть. Звенящая, словно тысячи осколков неземного льда, ввинчивающаяся в уши и мозги трезвость.
Петь она сейчас не смогла, даже если бы захотела. В горло будто песка насыпали. Зато тело обволокло небывалой лёгкостью, которую сложно с чем-то сравнить. Анна глянула на Финна, провела рукой по рёбрам. Никакой крови, никакой раны. Она помнила эту адскую боль и холод, привкус соли и железа на языке, тягучее, жалящее чувство, будто тебя, как мокрую тряпку, выжимают изнутри. После такого, наверное, преступно выживать. Но она выжила. И это была заслуга Финна.

- Спасибо, Финн, - сипло проговорила Анна, попытавшись приподняться на локтях. Руки-ноги оказались ватными, отказывались слушаться, словно бы после бутылки хорошей, забористой граппы. Граппы выпить можно много, опьянение не наступает, тебе кажется, что твой метаболизм не даёт тебе захмелеть ровно до той поры, покуда ты не попытаешься подняться. И вот тогда начинается самое интересное. После второй неудачной попытки, Анна обмякла на мягком мхе и взглянула на тронутое дымкой предрассветного зарева небо. Разбелённое небо, свежая весенняя зелень, звёзды, с каждым своим мерцанием погружающиеся все глубже в поволоку небес. Отчего-то вспомнилось, что первый солнечный луч на восходе - зелёный.

- Я искала Бога. Ты - Бог? - зачем-то спросила Анна, возвращаясь воспоминаниями к бойне, - Можешь не отвечать. Чей ответ тебе нужен? Мой или послушницы? - она снова попыталась приподняться, на этот раз сил хватило, она провела ладонью по лицу и глянула на Финна, - Когда-то я была простым копом и была счастлива своим неведением. У меня была любимая работа, близкий человек. У меня была цель. В Милане творилась чертовщина. Попроще, конечно, чем наша ночная вечеринка, но я тогда жила в том мире, где вампиры существовали только на страницах романов и в кино. А потом я поняла, что жизнь больше никогда не станет прежней. Кто-то решил, что у меня от горя поехала крыша. Кто-то решил, что всему виной был стресс, с которым я взяла, и не справилась. Результат - бессрочный отпуск. Отпуск... Позорная отставка, присыпанная блёстками и фантиками. Потом я вышла на Орден. Сперва мне показалось, что... Что у меня снова появилась цель. Я начала понимать, что происходит вокруг. Мне казалось, что начала. Но перестала почти сразу же, когда на моих глазах прикончили того, кто смерти не заслуживал. У меня можно отобрать значок, Финн, но у меня не отобрать совести и уважения к законам. После казуса в Ирландии они напряглись. И вот я здесь.

[Týr Hymirson]

- Сочтёмся, - только и ответил Финн. Отказываться от ещё одной обязанной ему жизнью он не собирался - не выгодно. По лицу пробежала тень, словно вопрос про бога был ему неприятен, но ответа на этот вопрос он не дал - зачем? Она была в его шкуре и знает, что он не человек. Остальное узнает позже, если ему понравится её ответ.
Он слушал молча и даже, кажется, не шевелился. Такие исповеди бывают редко, девчонке и без того пришлось нелегко. Только один раз он нахмурился. И после того, как Анна замолчала, уточнил:
- Ты влезла в разборки Конте?
В его голосе почти чувствовалось соболезнование.
- Старый мудак ведёт свои дела чисто. Но если хочешь, можем попробовать предъявить претензию. В конце концов, Конвенцию нарушили. Это вряд ли восполнит потерю, но хоть будешь знать, что месть совершилась.
Он помолчал. Основным принципом решения вопросов между нелюдями по-прежнему был "око за око". Станет ли легче Анне от того, что на её глазах убьют убийцу, бывший бог сказать не брался. Но вдруг?
Поднявшись, он подошёл к роднику и вода послушно плеснула ему в ладони. Умывшись, он сделал пару глотков и обернулся к Анне.
- Устал, - неожиданно признался он, - хочу надраться и спать трое суток кряду. А завтра снова эти блядские бумажки и объяснения с теми, кому повезло не стать как та дрянь. Тебе бы тоже отлежаться и выпить, чтобы уложить в голове увиденное. В связи с этим у меня вопрос: ты ещё не устала от чудес? Надираться одному не спортивно Есть место, где время течёт иначе.

[Anna Squarchalupi]

— Претензию? — Анна глянула на Финна так, словно он предложил выпустить серийного убийцу под залог. Её душа просила другого, и это "другое" едва ли укладывалось в скромный смысл "претензии". Ей хотелось нашпиговать выродка, лишившего Масси жизни и будущего, серебром по самую глотку. Вхерачить осиновый кол в сердце, оторвать башку, сжечь — что там ещё принято делать, чтобы упырь больше не продолжил своего существования? Был ли этим выродком Конте или кто-то из его шестёрок — она не знала наверняка. Просто не видела. Впрочем, желать можно чего угодно. А вот твои поступки — это как раз то, что составляет твою суть. Злись, ненавидь, желай смерти и возмездия. Но платить жизнью за жизнь принято было у других ребят, и к этим ребятам Анна себя причислять не хотела. Претензия. От этого слова, навязшего на зубах, пусть она его сейчас произнесла только раз, делалось не по себе. Она глянула на Финна, что сидел возле родника, осмотрелась. Ладно. В конце концов, что она сможет в одиночку? Красиво сдохнуть ради благородной цели, разве что. Привлекать к своей мести Орден ей казалось дурной затеей. Орден льёт кровь без разбора, а ей не хотелось засыпать ночами в мыслях о том, что цена мести была слишком высока. Ладно. Пускай для начала это будет долбаная претензия.
Интересно, в этом, скрытом за тенью неведения мире, существует правосудие или здесь тоже царят и жируют те, у кого много денег, связей, сил и мощи, рычагов воздействия?

— Не знала, что боги умеют уставать. Идём... Напиться у меня не получится, даже если я сильно захочу. Один из побочных эффектов проснувшегося дара: обмен веществ как у колибри, на меня с некоторых пор не действует даже чистый спирт. И дар, и проклятье одновременно, — Анна невесело усмехнулась, не без усилия поднимаясь со своего места. Присоседившись к ручью рядом с Финном, она последовала его примеру: ополоснула лицо, набрала свежей воды в рот.
— Веди в своё место. Время течёт иначе, говоришь? Если там можно спать трое суток, а потом вернуться на грешную землю этим же утром, то мне оно уже нравится.

[Týr Hymirson]

- Претензию, - подтвердил Финн, - если правильно её создать, барон сам его съест и прикопает. Он не из тех, кому нужны проблемы с законом.
О том, почему сама по себе эта ситуация стала возможной, колдун говорить не стал - и без этого очевидно, что Агентство не может оказаться везде, а если нелюди попадают под юрисдикцию смертных, значит и отвечать должны по этим самым законам.

После непродолжительного молчания Финн ответил:
- Я - не бог, - вздохнул он, - а кто я - и сам не знаю.
Он не врал, сложно врать тому, кто некоторое время был тобой, чувствовал твои силы. И сам не сознавая того, заблуждался. Эта жизнь пошла не так, как предыдущие, а, значит, и закончиться так же, как прошлые не могла. Сила неспешно возвращалась к нему. Это было очевидно побывавшей в его шкуре Анне, но не ему самому.
- Да, - кивнул он, - там время течёт иначе, пойдём.
Он подал руку. Она неожиданно оказалась очень горячей даже после того, как побывала в ледяной воде ручья.
Не было никакого перехода, они просто пошли вперёд. Спустя какое-то время их обступил туман, а после рассеялся, оставив их перед входом в пещеру. В глубине её виднелся проход вглубь горы. Туда они и отправились.
Внутри было сухо и очень внезапно обжито. Финн оставил Анну в одной из пещер поменьше. Стены были забраны шкурами, широкую кровать устилало полотно, в углу приткнулся сундук. Где-то журчала вода.
- Там должно быть что-то из одежды, но вряд ли - женская, - развёл руками Финн, - здесь можно освежиться, - он отдёрнул одну из шкур и там обнаружилась купальня, в которую со стены стекала вода. От воды поднимался парок. - Как будешь готова, позови, я услышу.
И он ушёл, оставив женщину в одиночестве.

Он действительно слышал её - в этой пещере звук вообще разносился отлично. Это стало понятно, когда его шаги долгое время отдавались эхом от сводов. В сундуке и правда обнаружилась одежда, которую сложно было назвать современной. Исторической, впрочем, тоже. Потому что ни один исторический период не подходил. Любой костюмер фентези-фильмов отдал бы за такую годовое жалование, если не больше.
Сам Финн выглядел как актёр из этих самых фильмов и эта одежда ему подходила больше, чем деловой костюм. Он как-то сразу перестал выглядеть худым.
- Хочешь попробовать мёда? - Спросил он.

[Anna Squarchalupi]

Странным был этот парень. Анна всегда думала, что это удел смертных - не знать, кто они такие, не понимать хаоса собственных мыслей, что звучат порой в твоей голове так, будто они не твои вовсе. Сомневаться в своём я, в своих настоящих мотивах и принципах, которые всегда проходят тяжелейшее испытание совестью. Анна до сих пор не понимала до конца кто она такая. Её с детства учили быть справедливой и честной, защищать слабых, быть хорошим человеком. Она всегда хотела быть хорошим человеком - но была ли? Хорошие люди - какие они? Едва ли хороший, по-настоящему хороший, без притворного благочестия в выдрессированном годами мироощущении: ведь ей не чужда была злость. И подлость, как ей мнилось, была не чужда. Даже жестокость, если она была оправдана. Так была ли Анна хорошим человеком? Этот вопрос часто занимал её ум ночами перед тем, как отойти ко сну. А потом новый день. Новые поступки, новые мысли, новые чувства, которые вносили ещё больше сумятицы в определение собственного я.

Но Анне казалось немыслимым, чтобы такое могущественное существо (раз уж он отказывается называться богом), как Финн, испытывал схожие чувства. По её мнению все они, кто живет в этом мире так долго, что боишься даже предположить, все те, кому подвластно течение времени, кто видит мир насквозь во всех его взаимосвязях, последовательностях происшествий, со всей его красотой и уродством так близко и гиперреально (будто бы под микроскопом) - как они могут не понимать мира внутри себя?

Нежилась в купальне Анна не слишком долго: ей всегда был привычнее душ. Контрастный. Сперва она, по своему обыкновению, стояла минуты две под горячей водой, давая сонному телу последнюю фору. А потом включала холодную воду, ледяную, и принималась умножать в уме числа. Однозначные, потом двузначные, после - трехзначные. Это хорошо приводило голову в порядок. Эта привычка осталась у неё и по сей день. Просидев в купальне, пожалуй, никак не больше пяти минут, наспех ополоснув лицо, руки, ноги, Анна вылезла из воды и принялась изучать содержимое сундука. Пожалуй, мужская одежда сидела на Анне куда лучше словно-женской, которую она носила.

- Мёд в смысле пчелиный? Или выпивка? Если выпивка, то хочу, - недолго думая ответила Скуарчалупи, оглядывая своего нового знакомого более внимательно: в пещере было сумеречно, но не темно. А ещё здесь не было чёртового стробоскопа. Лицо с ориентировки всё меньше и меньше разнилось с лицом парня, стоящего перед ней. Но то было уже не важно, она уже знала.
- Расскажи, что это за место. Здесь только мы?

[Týr Hymirson]

Повернув голову в ожидании ответа, Финн смерял Анну взглядом и, кажется, остался доволен осмотром.
- Иногда полезно быть тонкокостным, - хмыкнул он, коментируя одежду, которая была великовата лишь самую малость. - Мёд, в смыле вересковый. Эта дрянь забирает даже Тора. Я же обещал тебе возможность надраться.
Он вдруг улыбнулся.

Огромная каменная полка была уставленна какими-то склянками, о назначении которых оставалось только догадываться. Азиатская водка со змеями или скорпионами казалась не такой страшной. Одну из них, ядовито-зелёного цвета, мужчина снял и протянул Анне.
- Но сперва вот это. Ты, конечно, сильная, но я тебя почти с того света выдернул. Это укрепляющая настойка.
И не дожидаясь, пока женщина выпьет зелье, он вышел. Вернулся с двумя пыльными бутылками и каким-то свёртком. Положил на деревянный стол, протёр горлышки и вышеб пробки. В свёртке обнаружилась нарезка мяса, явно сделаная на костре.
- Это сид, - сказала Финн, как будто это всё объясняло. Немного помолчал и потрудился развернуть мысль. - Жилище дивного народа. Конкретно этот я выиграл в карты и теперь он полностью мой.
История была забавной, но он не делился ей ни с кем до этого момента. Усевшись прямо на стол, Финн салютовал бутылкой.
- Благословенна будь, Анна, - он пригубил мёд.
Его всё ещё интересовало, откуда женщина знает, что он - бог. Кто-то в Ордене был слишком сообразительным или там окопался кто-то из его давних недругов? О его прошлом знали единицы во всём мире и надо же было ему нарваться во время операции Агентства на ту, которая в курсе того, кто он.
- А расскажи мне, - вкрадчиво произнёс он, - откуда ты знаешь, что я - бог?
Теперь, когда он не сдерживал силу своего голоса, его слова ощущались иначе. Сперва казалось, что перо скользнуло по хребту, потом - что голос звучит в голове. Но самое главное, что делал голос - пробуждал желания. Все низменные, сколько их есть.
Сам же Финн выглядел спокойным, если не сказать мёртвым - красивое лицо закаменело и не выражало ничего.